Иван Дерменев родился в 1878 году на территории нынешнего Алгайского района. Работал в колхозе «Большевик». Как говорит прокурор отдела областной прокуратуры Наталья Сафановская, «обвинили его на основании, как теперь бы выразились, «оперативной информации». То есть односельчане обратились с доносом к местному оперуполномоченному УНКВД. Будучи уже в почтенном возрасте, Иван Петрович в разговоре с кем-то из земляков обмолвился, что «советская власть — сплошная нищета» и «хорошего от колхоза не жди». «Дела того времени — тонюсенькие, показания повторяются слово в слово, меняются только фамилии. Постановление тройки УНКВД умещались на одном листочке, но очень четко приводились в исполнение», - говорит Наталья Сафановская. На следующий день после допроса односельчан Дерменева арестовали. 11 февраля 1937 года предъявили обвинение, 15-го — расстреляли.

За справкой о реабилитации троюродного прадеда в саратовскую прокуратуру обратился житель Жигулевска Самарской области Владимир Куров. Документ нужен ему для составления генеалогического древа. «Когда я служил в армии в Казахстане, зашел в гости к местному жителю и увидел на стене такое древо до десятого колена. Занимаюсь поиском сведений о своих предках с 2001 года, уже дошел до седьмого колена», - говорит Владимир Куров. Основную информацию получает от пожилых родственников, работает в Подольском военном архиве, рассылает запросы в прокуратуры и управления ФСБ тех регионов, где были репрессированы или отбывали наказание предки.

По словам Курова, в 1930-е годы пострадали почти все члены семьи. Родной прадед Курова, уроженец Ершовского района Яков Осипович Капелько, был раскулачен. Он владел шестью десятинами земли, кормил десять детей. Семью сослали в село Ельцы Архангельской области. Яков с несколькими сыновьями бежал из ссылки в Казахстан, работал на железной дороге. В декабре 1937 году 66-летнего старика расстреляли за антисоветскую агитацию. В январе такой же приговор вынесли его сыну Ивану. Тела убитых сбрасывали в слюдяную шахту в 20 километрах от Актюбинска. Владимир Куров ездил на место гибели предка, по его словам, в шахте обнаружены останки 400 человек.

Как рассказала прокурор Наталья Сафановская, сейчас в саратовской прокуратуре находятся 24 обращения о реабилитации. Надзорное ведомство занимается только теми делами, которые по современным меркам можно отнести к «уголовным» - о дискредитации колхозного строя, антисоветской агитации, измене родине. Как отмечает Сафановская, «среди репрессированых встречаются очень образованные люди, офицеры армии Колчака, они так грамотно формулировали показания, как не смогли бы многие современные юристы; но опера НКВД записывали их в протоколы с грубыми орфографическими ошибками». В ближайшее время прокуратура намерена реабилитировать преподавателя биологии из техникума Новоузенского района. Мужчину обвинили в том, что он объяснял студентам теорию Дарвина. Сотрудники НКВД посчитали, что теория естественного отбора и доминирования сильных особей над слабыми оправдывает угнетение бедняков. Преподаватель категорически отрицал вину, но его расстреляли. Всего во время «большого террора» были расстреляны 17,4 тысячи жителей области.

Дела о репрессиях, повлекших «административную ответственность» - раскулачивание, ссылку и т.д., рассматривает милиция. Как рассказала начальник отдела реабилитации областного ГУВД Эльвира Прохорова, по количеству таких материалов Саратовская область занимает второе место в стране после Красноярского края. «По архивным данным насчитывается около 2 тысяч раскулаченных крестьянских семей. В картотеке выселенных немцев - около 100 тысяч семей. На сегодня более 90 процентов уже реабилитированы», - говорит Прохорова. Основной поток обращений пришелся на первую половину 1990-х: например, в 1995 году отдел рассмотрел 25 тысяч заявлений. Сейчас за год обращаются не больше тысячи человек. В основном, это дети репрессированых. Граждане, которые не достигли совершеннолетия к моменту ареста родителей или родились на спецпоселении до 1956 года, также считаются пострадавшими.

Правоохранительные органы выдают им справку о реабилитации. При районных администрациях существуют специальные комиссии, которые должны заниматься выплатой компенсаций за конфискованное имущество. Согласно федеральному закону «О реабилитации» за отнятый дом полагается 10 тысяч рублей, за изъятый скот, технику и прочее имущество - 4 тысячи. Один месяц лишения свободы (в лагере, психиатрической больнице и т.д.) оценивается в 75 рублей, но не больше 10 тысяч рублей за весь срок. Суммы установлены в 1991 году и не индексируются. Кроме того, пострадавшие от репрессий имеют право на льготы: 50-процентную скидку на лекарства и коммунальные услуги, бесплатный проезд в электричках, установку телефона, зубопротезирование и льготный проездной на городском транспорте.

Как говорит Эльвира Прохорова, получить то, что положено по закону, не просто: «Районные комиссии по восстановлению прав репрессированных могут запрашивать сведения в ФСБ и архивах, устанавливать факт конфискации, определять стоимость имущества. Но зачастую они требуют, чтобы гражданин сделал это сам, да еще и принес судебное решение о признании прав собственности и компенсации материального ущерба». Социальные управления, ведающие льготами, тоже выдвигают удивительные причины отказа. Например, если человек был репрессирован на территории Чечни, собесы требуют дополнительно заверять справку о реабилитации в милиции, так как, по их мнению, современная Чеченская республика не является частью Российской Федерации.

Как отмечает Прохорова, «есть пробелы в законодательстве». Справку о реабилитации выдают не в том регионе, где пострадавший живет сейчас, а там, где была применена репрессия. То есть если человек был выслан с Украины в Казахстан, но сейчас является гражданином России, реабилитировать его никто не будет.