Главная » 2013 » Сентябрь » 20 » Русский Скотланд—Ярд 6
19:06 Русский Скотланд—Ярд 6 |
| Главный источник благополучия у жлобов полисменов в жизни — чужая шея. Моя жизнь полна ярких событий, а потому и хочется рассказать вам классический случай об очередной подлости полицейских перед страной, Государем и нами, россиянами — их налогоплательщиками. Вот угнездилось моё тело в горизонтальном положении и уютном мягком кресле, дабы продолжить серию рассказов о «наших» преступниках–полисменах. Нашему поколению хорошо известно, что раньше участковый инспектор являлся во всём образцом для подражания и без того дисциплинированному советскому человеку. И когда ныне полицейский прикладывает руку к фуражке с кокардой, указывая на герб, он, тем самым, даёт нам понять, что представитель власти. Какое он ныне может нам внушать уважение... Нежели мы иногда видим этого представителя власти в головном уборе набекрень или ещё хуже: в кедах, тапках белых, да ещё и на босу ногу — становится всем и совсем грустно. Не понимают ведь, что позорят честь мундира, честь офицера. Посмотришь... Ну, камбала в профиль, да и только! И к тому же, лохмат, как болонка с большого бодуна. Старожилы курорта–санатория имени Чапаева, где лечили суставы с костями граждане Союза, помнят участкового Петра Захарова, которого ныне, увы, уже нет на этом Свете. А ещё больше его помнят те, кто преступал на его участке Закон. Земля ему пухом. Справедливый и правильный был человек приятной наружности. Таких ныне, пожалуй, сыскать будет трудно. Однажды... В пасхальные праздничные дни, после посещения погоста, решили молодцы на курорте горло смочить, помянув, таким образом, своих родичей. Закусь нашли в курятнике у одного из старожилов, державшего для себя пять голов птицы, да горластого петуха–пенсионера. Яиц они и взяли всего-то... десятка два–три и стали запекать их на остывших уже углях костра у озера. А тут как тут... Захаров нагрянул искупать своё спортивное тело после поездки в район на железном коне — «Урале»... — Привет мальчики с седыми... висками! Будьте добры, доложите-ка мне, кто это из вас–умников кур дома ныне держит, что вы яйками закусываете самогон! – задал участковый дежурный вопрос загулявшим под вечер местным вьюношам.– Я чтой-то, мать честная, не видел на ваших подворьях какой–либо живности, в том числе, и птицы! – заключил Захаров. Достав из мотоколяски бутылку коньяка, милиционер угостил ребят за усопших своих родителей и только тогда пацаны, будучи в подпитии, сознались в краже яиц из курятника сельского жителя Скрягина. Уезжая с озера, Захаров повелел бродягам–самовольникам явиться на следующий день к нему в кабинет. Те радостные и явились поутру к нему, думая, что участковый их опохмелит. Ага... Как же... Щаз! Хорошее же, чёрт бери, было то похмелье... Не это ожидали ребятишки... Не стал страж порядка журить и привлекать их к какой-либо ответственности, а тем более —сажать в камеру, однако, с порога просил молодцев снять с головы свои картузы и сам положил в них по два сырых яйца, приготовленных супругой его специально с утра в лукошке. Для начала. — Ну, не слабо вчера оттянулись! А теперь, плохие парни, в добрый путь! – сказал участковый и повёл пятерых хлопцев по главной сельской улице, где ближе к обеду все деревенские лавочки и завалинки были заняты празднующими их земляками. Так и следовали молодцы гуськом... друг за другом, свесив носы до подбородка, безвольно опустив голову и плечи. С отвисшими челюстями до самого пупа, так и держали они пред собой картузы с куриными яйцами, как бы прося сельчан: «Подайте милостыню, Христа ради, на пропитание!»... При том, стыдясь, своих знакомых и друзей, они... сгорбившиеся, прятались за спины друг друга, смущённо потупив свой взор вниз — в ноги. А вид, надо заметить, был у них шикарный... При галстуках, с фуражками... в вытянутых руках, делал их неловкими и смешными пред людьми. Земляки же, видя понурых, застенчивых увальней и такую картину, ради хохмы и куража, выносили им... кто яйцо пасхальное крашеное, кто хлебушка, кто луковицу, кто конфет, а кто и пузырь самогона... и головные уборы провинившихся юношей наполнялись... пополнялись продуктами питания. Эти подачки земляков вгоняли приятелей в краску. — Это вам не симфонический оркестр, здесь в толпе не спрячешься! – говорил, смеясь, им, старой послевоенной закваски, участковый Захаров. И что бы вы думали... Народ простил... Народ забыл. Те же парни, ставшие уже мужами, не могут сами забыть того позора по сей день, который они когда-то испытали на себе. Сами никогда более не воровали и детям своим на всю жизнь строго–настрого наказали того не делать, но им самим и в голову не приходило винить своего участкового в самодеятельности. Работа в милиции никогда не была увенчана цветами, однако, толстопузых упырей и оборотней в погонах в те — не столь далёкие для нас времена, почти не было, но это не значит, что ныне можно «нашим» заступникам вытворять всё, что вздумается, что взбредёт в больную их башку. Однажды, пришлось мне быть свидетелем трудоустройства в милицию симпатичного мне юноши, которого я рекомендовал начальнице отдела кадров, где в то время восседала на том «троне» доча самого начальника милиции Пузнецова. И что бы вы думали... Этот неизбалованный парень: метр восемьдесят пять роста, косая сажень в плечах, мастер спорта по греко–римской борьбе, окончивший юридический институт... не был принят на работу в районный отдел полиции. Пришлось ему по воле какой-то недалёкого ума пигалицы ехать в мегаполис и устраиваться на брегах реки–красавицы нашей Волги. Всё бы хорошо, но он был вынужден оставить в районе своих больных родителей. Ныне же... этот, уже возмужавший товарищ возглавляет отдел полиции на Камчатке, куда сам просил направить его и благодарен до сего дня той тётке, что не трудоустроила его и, он не застрял на периферии... под началом своего родителя. Такую бы стерву в секретари к Кутузову. Выиграл бы тот Бородинскую битву вчистую и без потерь. Семейный зоопарк, видите ль, в милиции устроили. Кому и захочется куда-то плюнуть — непременно попадёт в близкого... либо дальнего родственника клана Пузнецовых. В то же время... Эта «курица»... в звании полковника, напринимала в отдел безграмотных, но конечно же, денежных... чабанов с аулов, затерянных где-то в степях Казахстана и перелесках Татарстана, которых русским малахаем... с кривых ног, привыкших обнимать лишь степных кобылиц, можно с пятидесяти метров сбить, как делать неча... И вот они — мать их... Защитники трудового народа земли русской... Вот она — работа с кадрами. Хуже того, эта «курица» напринимала тех в РОВД, кто с пелёнок склонен к проступкам, граничащих с преступными, кои с молоком какой-то тётки–матери впитали и приняли себе на вооружении только наглость и более ничегошеньки. Нам, славянам, помыслить о том страшно, но в нашем обществе всегда находится место беззаконию, хамству, невежеству, тупости и глупости. Так, приняли в Отдел на работу участковым Перекопновского округа некого Ефрема с неофициальным диагнозом участкового ветврача — «жаждет крови и наживы»... С первого же дня тот служивый всё присматривался: где бы... что бы такое утащить, как бы... чем бы поживиться, дабы не знать нужды ни в хлебе насущном, ни в жилье удобном, а главное —в зрелищах. И через некое время... Под жирными окороками этого, с хамскими замашками, простолюдина, была уже новая иномарка. Фигура у вновь испечённого полисмена, что у сказочного Карлсона. Повернётся к солнцу задом, таки — солнца не увидеть. Так, не для того он пошёл служить в органы, чтоб не хапнуть сразу и много. Честь, мужество, отвага, преданность — это не его и таких, как он. Хапуге требовались, кроме повышенного Государем оклада, другие материальные блага. Под здравым смыслом он разумел только свой собственный... Как-то он увидел, что в поле без надзора пасётся крупный рогатый скот в количестве двадцати голов. В тот же момент у него созрел план похищения этого малого стада; сразу же у дармоеда начала обильно выделяться слюна, заклацали челюсти. Там же... на месте подсчитал он свой разовый, от сдачи животных на рынке, доход. Как у нас говорят: «Стал делить шкуру ещё недобитого медведя!»... Рано парнишка встал на путь преступлений... Рановато... Вот она... Власть, когда прохвост и жулик почувствовал вседозволенность. Влезши в форму полицая с двумя лычками на погонах, Ефрем чувствовал свою безнаказанность и первым делом выяснил, что бродячий скот принадлежит... каким–то залётным курдам, не имеющим ни родины, ни флага, а потому и решился рискнуть, да навариться на них и их скотинке. Видимо... в детстве не один раз било молнией в его непокрытую чепчиком с помпончиком головёнку, ибо откуда у тупоголового быдла появилось чувство превосходства и крайнего пренебрежения к нацменам. И он решился на преступление... И вот он уже в седле на потной спине чужого жеребца. Погоняя хлыстом взмыленного мерина, впотьмах, доскакал тот до села Перекопное, нашёл лежбище тех милых животных, поднял и отогнал их, аж... за двенадцать миль, в деревню — к своим родичам. Вот и думай, что у гражданина, в погонах, было с головкой, что на плечах, всё в порядке. Так, нет... Как же... Будет он ждать другого раза. Решил, так решил... Экий же он, однако, придурок. Ведь дождь же шёл в тот день после полудня. Хоть бы раз прочёл неуч учебник по криминалистике. А зачем оное то ему... Загнал в сарай всё стадо и привёз резаков. Закипела работа... Одного бычка забили, содрали шкуру, разделали и тушу подвесили на крюк, вбитый в перекладину. Второго... Девятого... Той же ночью... грузили и отвозили мясо ближе к рынку, дабы пораньше сдать его оптом. А ведь он не так просто — дурак с мороза, а участковый инспектор. Вот и поверь, что он тесты сдавал в УВД. Ведь захочешь — не поверишь. Вот оно панибратство, кумовство, цинизм, невежество. Думается, что только благодаря своему старшему братану–майору.. и тоже участковому, но другого поселения, да дочи Пузнецова.. тот и поступил на службу. То-то и оно... Отец этой дамки всю жизнь прокатался на убитом вусмерть «Москвиче», у которого при скорости в шестнадцать миль в час передние крылья начинали хлопать, как порванные паруса в бурю на морских просторах, а задний багажник просто волочился по асфальту, как некупированный собачий хвост. Доча же, отработав в РОВД со своим супружником без году неделю, неведомо как и на какие шиши приобрели сразу же крутую иномарку. А по другую сторону реки Малый Узень... Ждут–пождут... курды скотинку свою, ждут–пождут, а она всё нейдёт... и нейдёт. А темень такая висит, что выглянуть за порог боязно, что дрожь бежит — по шкуре. Так... один отчаянный из иноземцев боец, таки... решился поехать на постоянное место лежбища скота на своей машинке, прихватив с собой пятизарядное ружьишко с полным патронташем патронов. Подъехал он к пруду... Нет животных. И увидел тогда он из-под света фар машины следы от их копыт на сырой земле, но не к дому ведущих, а в степь... от деревеньки, что его сразу же встревожило и насторожило. Вот по этим, ясно видимым после дождя следам, и доехал храбрый курд в другую... незнакомую ему деревню. Так, в полночь–за полночь, он и добрался по следам до сарая отца участкового Ефрема, откуда слышались уже пьяные голоса веселившегося люда. Зарядив ружьё, парень осмотрел в щель туши бычков и лиц... там находящихся. — Аллах Акбар! Дык... там же пять здоровых «хряков!»... А двое даже в форме полицейских! – произнёс парниша и, прыгнув в машину, укатил домой, где среди ночи поднял всю местную курдскую диаспору. Воинствующему народу в лице, молодых многодетных ребятишек было совершенно безразлично, кто угнал их скот. Они желали наказать тех подонков, кто положил глаз на животных и вернуть свою упущенную выгоду. И вот... Вооружившись ружьями, иноверцы на пяти машинах нагрянули утром в чужое село, когда сельчане только выгоняли в стадо своих коров. Все жители были в шоке, увидев стволы, смотрящие на них из окон чужих автомашин. — Уж... не китайцы ли пошли на нас войной! – слышал люд из уст одного из стариков. —Тю... Та нет... Та не может быть! У тех цвет лица схож с цветом детской неожиданности! Это, верно, сунниты или шииты Великого Ирана к нам пожаловали — русского медведя вывести из спячки... на войну с Америкой! – рассусоливал другой. А тем временем... Подъехав к дому отца Ефрема, вооружённая братва выскочила из автомобилей и беспрепятственно проследовала во двор, где находилось ещё одиннадцать голов, ещё незабитого упырями скота. Тушку девятого, уже разделанного бычка, резаки подвешивали на крюк. Младший Ефрем занюхивал водку головой родного брата, когда курды с ружьями наизготове ворвались в сарай. Уровень алкоголя в крови у родственников уже достиг определённых величин, когда повысилась двигательная активность, в то же время, снижено было адекватное восприятие реальности. Все ахнули... Все запрыгали, будто мальчики–зайчики на новогодней ёлке. Запрыгаешь, пожалуй, когда на тебя будет направлено несколько стволов ружей иноземцев. А тут ещё... грянул выстрел из ружья одного из незваных гостей вверх, но оказалось, что только для острастки воров. И «Вечер курдской казни»... чуть было не состоялся. И история эта запомнилась всем... и навсегда. Рёв раненого бизона вырвался из отцовской лужёной глотки. С таким рёвом гибли моряки, когда прыгали за борт по зову сирены. Запрыгал и отец–Ефрем на одной ноге, аки танцор с Большого — Цискаридзе Коля. Такой краковяк выдал, что движения глиста в стеклянной банке по сравнению с этим приплясом были просто мелочью. А рядом с ним находились его сыновья — сыны Отечества. — Амба! – только и прошелестел папА пересохшими с бодуна губами. – Доигрались! Заигрались! Мать вашу! Психически неуравновешенный тип с пеной у рта, задыхаясь от ненависти.. к курдам, орал гласом потерпевшего, что вообще.. в той ситуации и их положении было неестественно, да и неприлично. Ноги у старшего сына... майора, участкового поселения, подломились, как сухие ветки. Он, словно кукла тряпичная, завалился там же... в сарае — на сено: то ли от испуга, то ли с перепоя, что плешина его увеличилась сразу до тридцати сантиметров по диагонали и имела неправильную форму яйца страуса: то ли от стресса, то ли от любовных утех на стороне. Если до сего дня она горела на солнце от чужих подушек, то от визита курдов она стала просто сверкать... и даже в тёмном сарае — при свете тусклой лампы. Укради кто иной... ведь умер бы от икоты и раскаяния за содеянное, а эти воры–стервятники лишь волоса на тупой башке лишились. Ага... потеряли. Младший, который инициатор кражи, при виде нежданных незваных гостей, профессионально стал чесать свои, с целлюлитными образованиями телеса, будто до того дня... лет десять спал на диване с клопами. Поведение младшего Ефрема, преступившего Закон, врач–ветеринар, впоследствии, оправдал нехваткой у того диоптрий и нейронов в структуре головного мозга; допуская, как возможное, отсутствие у того мозга вообще. Травма башки у него в детстве, конечно, была — сомнений и быть не может, ибо все видели его глаза, как у мороженого минтая... с каменным застывшим лицом. Совершенно никакого понимания и узнавания кого бы то ни было. Хоть и полицейским был тот Серёга, но испытал ужас от нежданного налёта, от которого чуть не произошёл конфуз, пачкающий в большинстве случаев сзади штаны. Ну, не дал ему Господь мозгов, кто же в том повинен... У братана же его, при виде шиитов... начались ярко выраженные конвульсии. Со стороны казалось, что его сердце делает попытку через рот выскочить, а презлая физиомордия (по научному), а по простому — рыло... передавало такую картину, будто на полицейского резко натягивают трусы из колючей проволоки. Ведь она искривлена была так, будто его долго били посохом по кумполу. Сторонним показалось, что он сладенького в младенчестве переел, что вот-вот... и дух совсем испустит. Один их папА не растерял хладнокровия. Он, переминаясь с ноги на ногу, сохранял стоическое и даже героическое молчание. Как бы... не при делах. Будто они производили диагностику в сарае животным, кастрируя очередного бычка. Но видя, что не с добрыми намерениями пожаловали к нему вооружённые до зубов иноземцы, он сразу же отдал ключи чужакам от иномарки своего младшенького, стоимостью более полумиллиона рублей, да ещё и триста тысяч... в придачу, а также возвратил не прирезанное к тому времени поголовье скота. Люда деревенского собралось на выстрел немерено... Те гоготали, как стая гусаков, у некоторых даже слёзы рекой лились из глаз от смеха. — Матерь Божья! Вот так братаны! Вот так участковые! Родина нуждается в героях... мать же нарожала идиотов! – говорил сосед Ефрема, что слева. — Вот именно! И скажи, матерям таких хватов не делают своевременно аборта! – поддержал соседа другой сосед, что справа. — Отрежь, – кажет, – мне ногу, но не понимаю я, да и не осознаю, что можно так поступать на государевой службе! — Та не... – молвил другой. – Видимо, шаман забил в тайге в бубен или Звёзды начали вредничать, потому такой конфуз и случился, такая беда произошла! Та не будет им ничего... вот увидишь! Папаня уже отдал иностранцам иномарку и сверху положил деньгу в качестве компенсации! Да и начальник их Пузнецов, гляди, загладит всё это недоразумение. Мясо то всем нужно! Свои люди ему нужны. — Может другим это послужит хорошим уроком! Гляди, какая физия у младшего сынка от горя... Ведь смята, яко задница шарпея. Смотри, вид у него каков, словно делал себе эпиляцию, прыгая через костер! — Всем же известно с ясельного возраста, что ворованное впрок не пойдёт! Я оным лицемерам не перестаю удивляться! Как можно так жить с двойным... мутным дном! – заключил сосед Ефрема, что справа и, сплюнув, пошёл восвояси. Но всё же было предъявлено обвинение... И дело, как ни странно, дошло до суда. Но... лишь один из братанов – участковых был признан виновным. Младшенький... Инициатор сего преступного деяния. Прикинув весь расклад, судья вынес решение об условной мере уголовного наказания. И это при железобетонных доказательствах его вины. Был он и уволен из органов полиции. Меня, однако, гложет червь сомнения, что его братан не имел к хищению никакого отношения. Ведь все они в момент прирезки животных находились на месте совершения преступления. И туземцы это подтвердили в суде. И каждый, поди, из участников процесса подсчитал уже в сарае свою долю от продажи мяса. Да разве можно позорить было Отдел полиции на всю Рассею... Ведь вроде... не «менты» уже у нас, а полицейские, как на западе. Отмазали, каким-то образом, двух другого брата от ответственности, от наказания, не разобрались по существу. Да видимо, и не хотели разбираться до конца. И служит один из стервятников опять Государю и народу российскому. Россия — это же идеальная страна для рисковых парней. Воровать, так воровать... Да по–крупному. У меня нет времени, однако, ненавидеть тех типов, кто ненавидит меня, потому что я слишком занят, любя тех, кто любит меня. Как говорят в Украине: «Та шоб полицейские «наши» таки жили, яко мы их любим!»... Я для тех участковых ныне, как быкам красная тряпка, а потому пусть их министр берёт меня под защиту. Да, в принципе, нужны они мне, как петухам в дождь зонты, но до Колокольцева довести всё же нужно об обстоятельствах преступления. Так прямо и написать, что жандармам оным не место в полиции Владимир Александрович... Не место, ибо они достойны распятия и раздачи тех распятий бездомным собакам. Вот так отреклись мы от старого мира, вот так реорганизовали милицию в полицию... Как всегда — с наскока. Мы же не похожи на всех. И у нас очередной раз не получилось... Однако, хватит портить себе и другим пятничное настроение. Меня пригласили отужинать... Нет-нет... Не участковые... Избави Бог... с ними быть — отравят ещё. Обещали, что будет всё домашнее, а главное, запечённый поросёнок с бананом во рту. Потому пошёл я... В сауну... |
|
|
| Всего комментариев: 4 | |||||||||
| |||||||||
