Главная » 2011 » Июль » 10 » Дези
16:48 Дези |
| «Как выпили варенухи, так и загудели, аки мухи». У меня была собака — я её… любил. Не единожды я начинал рассказывать… о своей любимице. Нет-нет, женщина фигурирует ноне на втором плане повествования, оставим её на время в покое, так как хочется рассказать о любимой сучке — Дези, которая прожила у нас долгую беззаботную собачью жизнь, аки, скажи, у Христа за пазухой. И под моей защитой. То не Дезька была, а сгусток большой, страстной любви не только к нам, но и ко всем жильцам дома, и знамо, их ненасытным породистым кобелям. Иному гражданину не доведётся за всю свою сознательную жизнь отдохнуть так, как отдыхала модница с нами. Не увидеть и того, сколь наша девица на коротком своём веку повидала. Нельзя, скажу, собаке видеть так много в жизни. Нельзя. Отож… и тому есмь веские, основательные и даже железобетонные доказательства. При приобретении на рынке, кучерявый щенок мне пришёлся по нраву, ибо я не видел или не хотел видеть у него каких-либо комплексов и недостатков. А ведь я рассчитывал на то, что сыновья будут заниматься и ухаживать за королевским пуделем, а тот кобель, в виде чёрного и лохматого комочка, вовсе… и не мужиком оказался, а бабой, пардоньте, бабой. Лишь впоследствии выяснилось, что по настоянию пацанов, я совсем не им собаку подарил, а себе, только себе, да ещё и на долгие… долгие годы. Цирковой дрессировке Дези не поддавалась, ибо намного легче было научить таракана танцевать еврейские танцы «Фрейлехс» или «Бройгес», чем оной фокстрировать перед монаршим Конни на берегу озера Абрау, где Государь надысь попивал за счёт местного предприятия — «Советское шампанское». Да Дези никто к тому, в принципе, и не понуждал, а вот, что вместо кобеля мне сунули за пазуху полушубка сучку, это было для всех — диво-дивное. Да, такое всегда с нами бывает, ибо приобретая щенков на рынке, мы испытываем стеснение заглянуть им в промежность. А коль стеснителен, так не хрен было мне шастать по рынку, ожидючи… там внеочередного конфуза и стыда. От барыг. Замуж я Дези никогда не отдавал, но гостевой брак та, как и подобает забавной клёвой девчушке, испытала, и — не единожды. Недаром… именно собак первыми отправляли в космос. Родись в своё время, быть бы нашей Красотке героиней Космонавтики, да и я, пожалуй, проживал бы нынче не в засушливом Заволжье, куда по воли Партии завёз нас с Вологодчины дед мой Дмитрий Иванович, а в Звёздном городке — Подмосковья. Вот… теперь и о женщинах можно вспомнить — как же это без них, пусть и к ночи те будут помянуты. А интересно, скажи, с нами, мужиками, распорядилась — природа. Кажется, что всё — нашёл-таки в жизни свою половину, так жить бы и радоваться, ан… нет, хренушки! Тут-то, вдруг, и начинают вокруг да около бродить другие половинки одна другой краше, в том числе, и уже немного замужние, заставляя тебя сомневаться — ту ли ты, вообще, себе благоверную для жизни выбрал, а может просто ЗАГС перепутал. Так мимо, как нарочно, и вышагивают дамочки средних лет, прогуливаясь по вечерам с собачками. Нашли, вишь ли, для себя развлечение, ну, как, скажите, тут глаз не навострить… налево, ибо так и снуют, так и шмыгают рядом. Не хочешь, так всё одно найдёт тебя соблазн… с искушением. Признаюсь вам, гражданочки, что сами вы избаловали мужичин своей влюблённостью, требуя взамен что-то неземное и, до неприличия… дорогое. Отличие же моей милой Дези от фланирующих близ меня дам состояло в том, что у неё была аллергия: на золото, драгоценные камни, меха, купальники-бикини и ресторанные посиделки. А вот колбасу, мясо, шоколадные конфеты — «Марокко» и, конечно же, меня… любила. До безумия. Однако, как бы она кого не любила иль не полюбливала, но влюблённость разом прекращалась в тот самый момент, когда кто-то покушался на её мясную косточку. Незавидное было положение у того безумца и наглеца, ибо при сучьем оскале… охальник резво отскакивал от моей королевишны, яко льдина от ледокола. (О чести же, что не сберегла она смолоду, я уж… помолчу, ибо сам ругался… матерно. Но негоже ей было развратничать без моего на то согласия.) Изначально вперёд ветра сыновья неслись на улицу, выводя собаку на прогулку, но, впоследствии, по мере их взросления, всё реже… реже, а затем и вовсе отказались от оной нудной и муторной своей обязанности. Простыдиться, видите ль, не желали. Насмешек, знаете ль, боялись. А кто бы знал, как мне эти прогулки по свежему воздуху осточертели, однако, каков был и плюс — моему здоровьицу. Со стороны посмотреть, таки… более порядочного супруга и не сыскать было во всём квартале. В округе. Да я, пожалуй, и соглашусь с таким мнением, такой оценкой. Но ведь никто не может предсказать, когда бокал с кипятком опрокинется на наш гульфик или когда, скажем, тебя догонит и сразит ледяная сосулька с девятого этажа, впечатлительно треснув по загривку. Вот… и я — догулялся. Влюбленность же, сами взросленькие… и понимаете — это как солнечный удар. В голову. — О, Святая Мадонна! Я же живой человек и моя миссия на Земле ещё, верно, продолжается. Пусть у идеальных, непьющих, некурящих и не гуляющих от жёнок пентюхов будет жизнь наперекосяк, ибо чтоб они ни творили и не вытворяли, всё одно — к Небесам!.. Так незачем самих себя обманывать… Все мы когда-то сходим с ума. А коль у меня с детства неугасимый и таинственный блеск в левом глазу — то и женщину хочется осчастливить. Так почему я должен смотреть, как сию миссию исполняют другие, либо совсем её не исполняют. Да как можно отказаться от полной насыщенной жизни, а халтура, либо ненадлежащее исполнение, в плане деторождения, мужских обязанностей — недопустимы. О своей скромности и молчаливости могу, вишь ли, говорить часами, но к сведению особям женского пола — сыновья у меня!.. Допустим, дороговато мужичинкам обходится полюбовница и пусть та иногда и ворует то, что хорошо стоит, но не виновата она, ибо такова её любвеобильная природа. А нам ли быть нигилистами… и спорить с самой природой. Нам нужно с пользой брать именно то, что и создано той девственной — матушкой Природой. Так я повторюсь — догулялся! Однако… считаю, что лучше покрываться пОтом вдвоём, нежели мёрзнуть одному в ложе, куда запрыгиваешь с вечера под одеяло. Нельзя же… кажинный Божий вечер маячить перед завидущими очами отдыхающих дам, у коих супружники: то нефть из недр для Кремля высасывают, то газовый вентиль в Хохляндию закрывают, то служат, то воюют, совсем забывая, что у самих дома работы невпроворот. Не вызывать же той мадам или фрау «мужа» — на час! Не сидеть же… и нам в ожидании старости, и инфаркта, когда девчушки, поди, сами приедут по вызову, но уже — в карете… с горящим красным крестом. Сказать, что я хотел зайти в тот вечерок на огонёк, либо неровно к одной из попутчиц дышал, не могу-с… Так, невзначай, как бы, знаете ль, испить чайку. Нет-нет, я долго не давал согласия, что и Дезька могла подтвердить, но так бывает — не хочешь идти, а ноги сами… против воли твоей несут. Ведь чем больше женщину мы любим, тем меньше нравимся своей. Потому-то… какая-никакая, а ответственность была и перед своей супружницей, но каково иногда бывает и притяжение — к другой. Иная, красотой наделённая стерва, словно магнитом к себе тянет… притягивает, зажигательно виляя кормовой своей частью, вызывая безумие у всея мужской половины, присутствующей при том. Да, есть особенно удивительные мадамы, мимо которых трудно и пройти. И в тот вечер это была одна из тех неотразимых и заводных особей, что и в данном скоморошьем эссе не описать. Зашёл... да и как не зайти. Я то человек, сам по себе, добрый, совестливый, как же я мог от приглашения… и, тем паче, от чая отказаться. Чайком, конечно, не обошлось, ну, побаловались… коньячком. А ведь все видели — не был я в тот день больным на голову. Когда же зрение с умом от выпитого чая притупились, разгорячённые тела вдруг запросили своего и, почувствовав накатывающуюся на нас негу страсти, мы не желали отказать им в том. Потому и терпеть нам было негоже, да, пожалуй, и некогда… Но ведь мы тем часом находились в квартире не одни, а так хотелось быстрее обнять куртизанку и умчаться с ней в неизвестном для нас, космическом направлении. — Господа... у меня же тоже есмь — нервная система! Куда… Да туда, куда чувства нежные зовут… Ведь хороший отдых — это не только купаться, загорать и шведский стол, но как здорово отдохнуть вот так… морально — в ложе сладострастия. Утопая в своих желаниях, мы пили друг друга без остатка и наслаждались каждой минутой наедине друг с другом. А тут, вдруг, замечаю, что Дези, ишь, уставилась на меня осоловевшими чужими, громадными глазищами, словно говоря: «Спробуй-ка… только — порву!»… Вот те… и собачка, вот те и животина. А каков взгляд, какая злоба… но откуда ревность то, думаю, такая. Что она, чертовка, могла понимать. И когда мы с прекрасной девой стали проходить тест: на блаженство: в широкой, как лодка, кровати, и наши половинки воедино сплелись, то Дези, забронзовев, встала на задние лапы. Вытянувшись на поводке в струну и ища для нас спасения, она злобно уставилась на меня! Только тогда до меня стало доходить, что дело пахнет взрывом, а потому стал думать: «Сходят ли псы с ума!»… Но моя любимица — не пёс. Дезька же, заслышав своё имя, пришла в себя и встала в позу суслика, прыгнув так, будто случайно хватила отвара конопли в молоке. А дальше — сплошной экспромт, вкупе… с ковровой остервенелостью и желчью. Ядом. Взлетев, но забыв о поводке, резко шваркнулась о пол. Вскочив, начала с грозным рыком на чистом кобелином диалекте «рыть землю» носом. Да-да, то был забег стада озверевших быков на корриде в Испании. Мне же следовало её угомонить. Но как… Хоть она и любимая, но это же тигрица в пылу и собственном азарте. Как тимуровец 60-х… годов, я не мог ей нагрубить. Не мог её и успокоить. И когда она завидела наши объятия, нежные поцелуи и телодвижения, сопровождавшиеся скрипом мебели и неудержимыми страстными вскриками, рванулась, уничтожая под собой новый самаркандский палас вместе с линолеумом, которым была вся та спальная застелена. Натянув поводок, готовый вот-вот порваться, она рвалась к нам с таким ожесточением, будто её черти в смоле кипятили. И конца этому не было видно, как, к примеру, фигуру нашего Монарха в русской «Матрёшке». При Сталине бы, стерва, стояла по стойке — «Смирно». А тут, гляди-кось… распоясалась. Бесстыдница… бессовестная. — Боже, что она творила… Ей бы занять страусиную позицию, пряча любопытную морду под палас, так нет же: надо показать своё «Я»… своё эго. Ну, нельзя оставлять даму одну... надолго, нельзя. Тут же… в её головке зарождаются глупые мысли. Иногда… и блудливые. Хотя… о каком уме вести можно речь, коль им там, по-моему, и не пахло. С непонятной мне остервенелостью та рвала всё с недовольством и озлоблением в такт революционной песни: «Ты лети с дороги птица, зверь с дороги уходи!»… Я видел, что уже в разные стороны летели клочья паласа, линолеума, куски бетона. В ход она пустила когти, а зубы её просто тоску на меня нагоняли. Она, хоть и королевской была породы… да и телом мелка, а вот своим псиным духом — дай Боже каждому. Когда секс-родео в процессе занятия любовью меж нами заканчивалось и хозяйка, повернувшись, увидела, наконец, хаос в квартире, то разразилась бранью и оскорблениями в адрес не только моей любимой собачки, но и помянула имя моей доброй мамА. Дези сделала то, что женщина просто взбесилась, так как сама ревнивица того хотела. Разве я мог сие позволить… Нет-нет… ни в коем случае. Да и как можно женщинам было не понять друг друга и не разобраться в таком чувстве, как ревность. Потому, ещё и ещё раз убеждаюсь, что не бывает и не может быть дружбы между женщинами — лишь зависть и ревность и, наоборот, и ничего более... И не спорьте со мною. Как бы то ни было, но для меня вечер пропал не зря… Аллилуйя!.. |
|
|
| Всего комментариев: 6 | |||||||||||
| |||||||||||
